Совсем скоро, 13 января, заведующему отделением Асептической Хирургии МКБ «Sfânta Treime», врачу-хирургу высшей категории Чауш Василию Истратьевичу исполнится 60 лет. В преддверии этой знаменательной даты мы попросили доктора В.Чауш рассказать о том, как складывался его жизненный путь.
Василий Истратьевич, как случилось так, что вы выбрали профессию врача, это была некая детская мечта или так сложились жизненные обстоятельства?
Врачом я стал скорее благодаря своему старшему брату, который работал фельдшером в нашем родном селе. Когда встал вопрос о выборе будущей профессии он мне посоветовал, чтобы я стал доктором. А надо сказать, что брат старше меня на 19 лет, он был для меня авторитетом, поэтому я к его словам прислушивался. Так я пришел в медицину, и, слава Богу, скоро уже исполнится 40 лет, как я в этой профессии.
Расскажите немного о Вашей семье, кто-то еще связал свою жизнь с медициной?
Мои родители были простыми крестьянами, они всю жизнь проработали в колхозе. Я им очень благодарен за все, что они для меня, да и для всех своих детей сделали. В семье нас пятеро: самый старший — брат Валерий, сейчас он жив-здоров, после него – две сестры и еще один брат, и я, самый младший, поэтому нас с братом и разделяют 19 лет.
Так что из семьи с медициной связали судьбу только я и старший брат. Да еще и моя супруга, она тоже врач.
Итак, Вы решили поступать в Медицинский институт, насколько сложно для Вас это было, ведь в этот ВУЗ во все времена был большой конкурс? Легко ли Вам давалась учеба?
В медицинский институт я поступил в 1974 году, причем с первой попытки, хотя конкурс действительно всегда был немаленький.
Не могу сказать, что учеба давалась очень уж легко. В мединституте всегда были высокие требования к студентам. Потом, я приехал в столицу из села и хотя в своей школе я учился неплохо и был среди лучших, в институте выяснилось, что не такими уж полными были мои знания и надо было много чего нагонять. В группе, где я начинал учебу было 11 человек, из которых 9 были отличниками и закончили школу с золотой медалью.
Сложным для меня был и такой момент: в октябре нас всех перевели на обучение на русском языке. До этого, в школе и первый месяц в институте, я учился на молдавском языке, на кириллице. Не знаю, с чем этот переход тогда был связан, но признаюсь, что мне было очень тяжело. Представьте мое состояние: переезд в большой город, начало учебы в серьезном ВУЗе, причем на практически незнакомом для меня языке. Сложно. Даже были мысли бросить институт. Но, благодаря старшей сестре, которая в то время часто приезжала в Кишинев, поддерживала меня всячески и даже мыслей не допускала, чтобы я оставил учебу, все постепенно нормализовалось.
А какими были студенческие годы, кто из преподавателей особенно запомнился?
Хотя учиться в мединституте было сложно, надо было постоянно работать, но студенческие годы, наверное, для многих остаются одним из самых теплых воспоминаний. Мы все 
жили обычной жизнью молодых людей: встречались, общались, веселились, ходили на танцы. И что отличает молодежь моего времени от многих нынешних представителей молодого поколения, мы много работали.
Во-первых, с началом сезона сбора урожая студенты в те годы обязательно выезжали на помощь колхозникам. Мне кажется, что нет ни одного завода в Молдавии, где мне бы не пришлось поработать.
И, во-вторых, летом студенты выезжали на работу в составе студенческих отрядов. Мне, например, довелось поработать в Удмуртии, недалеко от Ижевска, это почти 2500 тысячи километров от Кишинева. Чего только там не приходилось нам делать и рубить лес, и строить разные здания — школу, коровник и т.д., и бетонировать площадки и многое многое другое. Это была тяжелая физическая работа, помнится, я тогда сильно похудел, зато заработал более 600 рублей. По тем временам это были очень хорошие деньги, но сейчас, вспоминая, как нелегко тогда пришлось, мне кажется, что даже если бы мне предложили сегодня 5000 долларов я бы не рискнул взяться за такую работу.
Что касается преподавателей, то можно сказать, что в этом отношении мне повезло. Я застал еще многих преподавателей Первого Ленинградского Медицинского Института, который был эвакуирован в Кишинев в полном составе посте Великой Отечественной войны и считался одним из ведущих медицинских ВУЗов не только в СССР, но и в Европе. Так что нас учила можно сказать, преподавательская элита медицинских ВУЗов того времени. Это были необыкновенные, особенные, очень интеллигентные люди, чьи имена знал весь Советский Союз и многих из которых до сей поры помнят. Это и профессор Ефим Алексеевич Мухин, заведующий кафедрой фармакологии, и профессор Андрей Андреевич Зорькин – кафедра патфизиологии, и профессор Александр Анатольевич Коровин — кафедра пропедевтики внутренних болезней и многие другие.
Но особенно теплые воспоминания у меня сохранились о руководителе нашей группы Андриеш Василии Николаевиче. Он был с нами три первых года учебы, и относился к нам как родной отец. Все время держал всех ребят в тонусе, благодаря его заботе, его подходу к студентам, наша группа все три года занимала по успеваемости первое место на курсе. Он переживал за каждого студента, делал все от него зависящее, чтоб мы полностью отдавались учебе, потому что если получишь тройку, стипендии не будет и придется очень туго, ведь не у всех родителей была возможность помогать материально, а это значило, что надо было искать подработку, получается, что на учебу времени оставалось бы меньше. Расскажу один случай, который в некоторой степени характеризует нашего руководителя. Помню, после первого курса мы вместе с моим сокурсником Ильей Катеренюком, который, кстати, в настоящее время заведует кафедрой Анатомии, жили на квартире. Даже адрес ее помню, Пятый переулок Белинского. И вот, как-то раз лежим мы на кроватях и готовимся к очередному семинару в пассивном режиме. Вдруг открывается дверь и на пороге возникает Василий Николаевич со словами: «Немедленно в анатомку! Немедленно!». Представляете, он посчитал необходимым прийти домой к студентам, не просто в общежитие, а на квартиру, чтобы подстегнуть их! Переживал за наши знания, нашу успеваемость, нашу стипендию.
И сколько в те времена была стипендия в мединституте? На что ее хватало?
Нельзя сказать, что стипендия была большой, всего 45 рублей, но на более менее приличное питание ее хватало. Хотя, конечно же, это был самый минимум. Мне, иногда помогали родители, присылали раз в несколько месяцев рублей по 20, но я понимал, что им тоже нелегко, поэтому после 3-его курса я устроился работать фельдшером в Республиканскую психиатрическую больницу. Эта работа была очень хорошим подспорьем. На протяжении последних трех лет учебы, к стипендии, я получал еще и зарплату – 60 рублей, а это уже 105 рублей! По тем временам это была зарплата врача. Когда я в 1980 году окончил институт и вышел на работу, моя первая зарплата начинающего врача составила 90 с чем-то рублей, то есть меньше, чем я зарабатывал до этого. Помню, даже расстроился, но теща поддержала тогда, сказала, что будут и лучшие времена.
Получается, Вы уже были женаты к моменту окончания института?
Да, наша свадьба состоялась 1 сентября 1979 года. Жена в тот год как раз поступила, и тоже в мединститут. Но из-за свадьбы «прогуляла» первый день, и пошла в институт уже второго сентября.
У нас с ней случилась любовь с первого взгляда. Мы случайно встретились в городе, просто ехали вместе в автобусе. Познакомились, стали встречаться и поженились.
Это Вы оказали влияние на ее выбор?
Нет, я к этому не имею никакого отношения. Она шла в медицинский по совету родителей.
Расскажите, пожалуйста, как складывалась Ваша профессиональная жизнь после окончания института?
После института я стал работать в Первой Городской больнице, и отработал там с 1980 по 1985 год. Моими первыми наставниками были Зинаида Евстафевна Горбушина и Генчева Евгения Ивановна, замечательные женщины и отличные хирурги.
Но все это время мне хотелось чего-то большего, какого-то профессионального роста. Я подавал документы в разные инстанции, чтобы продолжить учебу. Подал, например, в ординатуру В.И. Бураковского, хотел стать кардиохирургом. К сожалению, а может быть и к счастью, мне пришел отказ, но те с кем мне пришлось общаться в Министерстве Здравоохранения уже знали о моих стремлениях и когда появилась возможность поехать в Харьков для продолжения учебы в специальной клинической ординатуре я, конечно же, согласился. Тем более, что в последующем, после ее окончания предполагался выезд за границу, а в то время это было, во-первых, престижно, и, во-вторых, это была возможность неплохо по тем временам заработать, что согласитесь, тоже важно. В то время в Советском Союзе было несколько подобных центров, которые готовили специалистов для работы за рубежом. Мне предложили Харьков. Так с октября 1985 по октябрь 1987, мы с супругой оказались в чужом для нас городе, где снова вспомнили студенческие годы. Все это время мы жили с ней в общежитии, и после проживания в собственной квартире в Кишиневе было не очень комфортно, но на тот момент мы готовы были идти на такие лишения.
В Харькове я проходил обучение под руководством Владимира Ивановича Лупальцева. Это очень уважаемый украинский хирург, ученик самого Шалимова, в то время одного из самых именитых хирургов Советского Союза.
Вместе со мной учились и другие наши земляки, например, врач-гинеколог Петр Недельчук, врач- педиатр Петр Москалу, Иван Онофриенко, сейчас заместитель главного врача в Больнице скорой помощи и другие.
А что это была за специальная подготовка? В чем она заключалась?
Специальная подготовка заключалась в том, что особое внимание уделялось наиболее часто встречающимся патологиям страны, в которую предполагался выезд, а также изучению языка этой страны. Я, например, учил французский язык и собирался ехать в дружественную в то время Советскому Союзу страну — Камбоджу.
Это был Ваш выбор или Вам эту страну предложили?
Камбоджа не была моим выбором. Страна была сложная, там непривычный для нас климат, страшная жара, не говоря уже о том, что много лет в ней шла война. Но, честно говоря, я был рад и этому предложению, потому что и его добиться было тоже очень непросто.
И как Вас встретила Камбоджа? Как долго Вы в ней там жили? Наверное, было много интересного?
В первую очередь, было много работы, много трудностей, ну и интересные моменты, конечно, тоже бывали.
Мы с женой с апреля 1988 до февраля 1991 года, без малого три года жили в столице страны – городе Пномпень. За все это время мы один раз, через 2 года после приезда, были в отпуске на родине. Я очень рад, что со мной была жена, без нее мне пришлось бы трудно. У меня была очень насыщенная событиями жизнь, приходилось много работать, и она мне всячески помогала. Кроме того, она вела домашнее хозяйство, готовила для нас, а надо сказать, что это требовало особой тщательности. Основную часть продуктов приходилось покупать на рынке, их обработка и переработка требовала особого внимания, потому что в том регионе, во-первых, очень много разных инфекций и, во-вторых, страшная жара. Благодаря супруге я, в отличие от других приезжих специалистов, ни разу не заболел «местными» болезнями малярией, дизентерией и др.
Работал я хирургом-консультантом в госпитале советско-камбоджийской дружбы. Этот госпиталь был построен Советским Союзом и потом неоднократно восстанавливался им же после разрушений, происходивших из-за военных действий.
Вместе со мной в госпитале работали около 40 врачей из всех республик Советского Союза. Работы, конечно, было очень много. Госпиталь был большим, многопрофильным, в нем было много разных отделений. Например, в отделении хирургии было 50 коек для хирургических больных и 10 коек для нейрохирургии. Кроме того, была и детская хирургия на 25 коек. Работа кипела, как на передовой. К тому же, помимо обычных пациентов, свойственных хирургическому отделению любой больницы, было еще и очень много раненных, причем ранения эти были самыми разными.
Но главной нашей задачей, задачей приехавших в Камбоджу специалистов, была подготовка местных кадров. Я в частности, должен был «воспитать» врачей хирургов. И за время моего пребывания в стране я подготовил четырех хирургов, каждый из которых ко времени моего отъезда был способен полностью меня заменить.
Кстати, в Камбоджу были откомандированы специалисты не только из системы здравоохранения, но и из других областей. В те годы в стране была разруха, война в ней шла уже больше 20 лет, поэтому проблемы были во всех структурах. В стране тогда было около 2000 советских граждан, которые работали в разных проектах, и которых, кстати, мы тоже обслуживали.
Поддерживаете ли Вы с кем-то из тех, с кем познакомились в Камбодже контакты?
Первое время общались, конечно, но постепенно каждый пошел в жизни своей дорогой. Дольше всего я поддерживал отношения с хирургом из Луганска, но вот в связи с последними событиями на Украине, с тем, что в районе Луганска ведутся боевые действия и с ним связь прервалась.
К сожалению, многих из знакомых, которые были со мной в Камбодже, уже нет в живых, например нейрохирурга Евгения Тофаники.
А после Камбоджи, как сложилась жизнь?
Еще до своей командировки, в 1987 году, я устроился работать в хирургическое отделение больницы «Sfânta Treime», в те годы – Третья городская больница, в него я и вернулся. Так что осенью этого года отмечу 30-летие, с момента моего трудоустройства сюда. Сначала работал по срочной хирургии, потом был ординатором Первого хирургического отделения, а с 2005 года стал заведующим отделением.
Как случилось, что Вы стали именно хирургом? Считается, что это в каком-то роде элитная медицинская специальность. Это было некое стечение обстоятельств или решение пришло еще в студенческие годы?
Когда я еще был студентом, мне всегда хотелось чего-то более интересного, и в какой-то момент показалось, что хирургия именно то, что мне необходимо. Поэтому, когда в институте было распределение я осознанно выбрал хирургию и не жалею об этом до сегодняшнего дня.
Что касается «элитарности», то здесь можно поспорить. Да, спасать жизни людей действительно благородно. Но в чем элитарность, разве у хирургов зарплаты больше, чем у других врачей? Или рабочий день меньше? Скорее наоборот. Еще и ответственность огромная, ведь иногда необходимо принимать решения за мгновения, причем от принятого тобой решения нередко зависит жизнь человека.
Я не сетую на трудности и ни в коем случае и жалею о выборе своей профессии, я сам ее выбрал, и у меня всегда в ней все получалось, да и сейчас получается. Но очень бы хотелось, чтобы хирург мог заниматься только хирургией и получать при этом достойную зарплату. Чтобы молодой, да и не очень молодой, врач-хирург не искал на стороне источники дохода для нормального содержания своей семьи, своих детей. Я, опять же, не жалуюсь и не хочу сказать, что именно врачам-хирургам живется хуже, чем другим в нашей стране. Но согласитесь, когда бармен получает 10 000 лей в месяц, а хирург 5 – это не совсем нормально.
У Вас в жизни было столько интересных событий, возможно, Вы припомните какой-то запомнившийся случай, чью-то спасенную жизнь?
За столько лет работы разных случаев было очень много. Да и сколько жизней спас, даже не могу сосчитать. Сейчас вот вспомнилось, как спас жизнь одному ребенку. В 1980 году, мне тогда было 23 года, я сильно заболел, у меня было желудочное кровотечение, и после основного лечения я поехал для полного восстановления в город Ессентуки пить кавказские минеральные воды. И вот как-то раз, проходя мимо фонтана, я каким-то боковым зрением зафиксировал, что по краю этого фонтана идет ребенок. Когда я случайно бросил взгляд в ту сторону, а прошло буквально 3 секунды, подсознательно как-то отметил, что мальчика нет на прежнем месте. Оказалось, что он оступился и упал в фонтан. Вокруг ни души. Я моментально подбежал, схватил его, вытащил и все, слава Богу, обошлось. Мама, кстати, подошла минут через 30, мальчик уже 100 раз бы утонул.
Да, такое запоминается, но из врачебной практики все же хотелось бы узнать запомнившийся случай?
Ну, вот разве что такой случай по срочной хирургии был у меня году примерно в 1997. Как-то раз в воскресенье, после очень тяжелого дежурства привезли женщину с ранением в сердце. Оказалось, что они с мужем или сожителем, уж не знаю точно, всю ночь отмечали какое-то событие, а под утро что-то между собой не поделили и он ударил ее ножом прямо в сердце. До того момента мне не приходилось делать операций на сердце. Но медлить было некогда, надо было действовать очень быстро, что я собственно и сделал. Вскрыл грудную клетку, нашел в сердце прокол, зашил. Все закончилось хорошо, женщина выздоровела. Хотя, надо сказать, после подобных ранений в сердце выживают не многие – развиваются и инфаркт, и сердечная недостаточность и др.
А в Камбодже разве никаких интересных случаев не было?
Как-то раз мне пришлось оказывать помощь одной даме, которая получила открытый перелом. Она оступилась, сходя с катера на берег океана, для того чтобы позагорать. Кстати, случай был непростой, к тому же по травматологии я не специализировался, да и никаких специальных инструментов у нас не было. Но мы нашли проволоку, стерилизовали ее, зафиксировали – все сделали в лучшем виде, а потом переправили пациентку во Владивосток.
Так вот, чтобы добраться до места происшествия, а там места очень красивые, надо было лететь на вертолете. И когда я летел, то обратил внимание, что на протяжении всего пути то в одном, то в другом месте есть дымящиеся места, а это означало, что там ведутся боевые действия.
Когда как-то раз нам предложили полететь к океану, чтобы отдохнуть и позагорать, на попутном вертолете я отказался, хотя очень хотелось. Тогда генерал с группой военных советников должны были лететь по каким-то своим делам. Как потом оказалось, поступил я очень правильно. Потому что за штурвалом оказался летчик, у которого было недостаточно опыта: то ли он не тем маршрутом летел, то ли не на той высоте, не знаю. Факт тот, что вертолет этот обстреляли, причем так, что самого генерала ранили в плечо. Единственная моя мысль тогда была: «Как хорошо, что я отказался».
Семья, наверное, тоже обрадовалась?
Конечно, как же иначе. Вообще, семья – это мое самое большое достижение. Так сложилось что у нас только один ребенок, сын Андриан. Он родился 5 января 1981, когда жена еще училась в институте. Было довольно сложно совмещать и учебу, и воспитание малыша. Потом получилось так, что мы уехали в командировку в Камбоджу, а потом нам показалось, что разница между детьми уже будет большая. Зато у меня есть внук Виктор, ему 14 лет и внучка Ана- Мария, ей 11.
У сына не было желания связать жизнь с медициной? Или у внуков?
Сын не захотел пойти в медицину, он окончил политехнический институт и занимается бизнесом.
У внуков тоже такого желания пока нет. Думаю, они пока не достаточно взрослые и еще будут иметь время принять решение, кем станут в жизни. Совсем недавно я устроил внуку небольшую экскурсию по нашей больнице, чтобы, так сказать, расширить его кругозор. Он не так давно начал изучать физику и мне хотелось на примере наших новых аппаратов – компьютерного томографа, ангиографа, ультазвука, дупплекс-сканера показать, как законы физики применяются на практике, в повседневной жизни. Ему вроде бы понравилось, может и дальше будет проявлять интерес в этом направлении.
Подводя итог нашей беседы, хотелось бы спросить: если бы была возможность что-то изменить в жизни, что бы вы переменили?
Наверное, ничего. У меня есть замечательная семья, которую я очень люблю и ценю.
На жизненном пути мне довелось встретиться и поработать с интересными людьми и в нашей стране, и за рубежом: академиком Константином Андреевичем Цыбырнэ, профессором Энио Банкини в Италии и многими другими. Мне было чему у них поучиться в профессии, и я старался в полной мере брать эти знания.
Я рад, что правильно выбрал свою профессию, хирургию. Совершенно уверен, что это мое призвание. Иногда мне кажется, что я просто болен этой хирургией. Но по другому, наверное, и нельзя. Нельзя ничего делать, наполовину, нельзя жить вполсилы.
Спасибо за беседу!
Искренне поздравляем доктора В.И. Чауш с предстоящим Юбилеем , желаем ему всего самого светлого и доброго. Здоровья, благополучия и дальнейших успехов в профессиональной деятельности!
